I
Эта история свалилась на Катю снежным комом за воротник, взбудоражила её упорядоченную жизнь.
Уже лет пять Катя жила с дочкой одна. Было трудно, но она терпеливо справлялась. Работа была интересной, коллектив — дружным, творческим. Дом на Рублёвке оставили Кате родители. За последние годы она умудрилась купить машину получше и сделать евроремонт. Вся жизнь подчинялась строгому расписанию: подъём, завтрак, дочку в школу, работа, домой. Второклассница Маша с продлёнки шла на кружки или до вечера её забирала бабушка, Катина мама. Всё было выверено по часам, как маршрут в навигаторе.
В ту пятницу слякотная Москва резко замёрзла. Тротуары превратились в каток, деревья остекленели, провода натянулись, с карнизов свесились обледенелые глыбы. Северный ветер резвился, играя в звенящих ветвях и гирляндах.
Город преобразился в ожидании праздника. На работе готовились к Новому году. Словно дети, радостно украшали новенький офис гирляндами и мишурой. Строгая Антонина Семёновна виртуозно навырезала снежинок, сразив наповал подчинённых. Шутки, смех, сверкающая кутерьма удачного дня то и дело смягчали улыбкой сосредоточенное лицо Катерины, когда вечером она везла дочку домой. Машинально крутила руль по изъезженному маршруту, вспоминая дурачества друзей по работе. В этот год они замышляли что-то особенное. И как всё-таки здорово, что она работает с такими людьми.
В предпраздничных мыслях не заметила, как подкатили к посёлку.
— Маш, одевайся, мы почти дома. Ты что, задремала? Давай, доча, натягивай шапку. На улице холодина, не хватало нам к праздникам простуду схватить. — она хлопнула дверцей и пошла открывать ворота.
Как назло, сразу два фонаря возле дома перегорели. Возле забора соседей мелькнула неясная тень. Катя сперва испугалась: темень, а тут... она подсветила мобильником.
— О, боже, только этого мне не хватало! — она накинула капюшон, наклонилась, продолжая светить. В тонкой перчатке рука с телефоном замёрзла.
— Мам, что там такое?
— Сиди в машине, на улице холодно!
— Ой, мама, какие хорошенькие! Давай заберём их себе! — Маша вылезла, на ходу закрывая молнию пуховика.
— Не говори ерунды! Куда их девать?
Под заиндевелым кустом скулили и жались друг к другу четыре щенка. Дрожали, переминаясь, поджимали озябшие лапки. Катя приблизилась. Самый крупный из них зарычал, и она отдёрнула руку.
— Мама, мама, им холодно…
— Сядь в машину! Мы заезжаем домой. — Катя сама удивилась резкости голоса, охрипшего на морозе.
За ужином мама и дочка угрюмо молчали. Наконец, Катерина не выдержала:
— Мы не можем их взять, понимаешь?
Маша подняла обиженный взгляд из-под бровей, продолжая ковырять вилкой в тарелке.
— Мало того, что я вообще не хотела собаку, так нас и дома-то не бывает! А как же каникулы? Мы так долго мечтали вместе куда-нибудь съездить!
Маша вздохнула, отодвинула ужин, опустила лицо на руки, сложенные на столе.
— Им же холодно… — глухо сказала она, хлюпая носом, — Давай их хотя бы покормим…
— У-у-у! — зарычала Катя со злостью, — Вот что за уроды смогли выбросить малышей на мороз? А я тут при чём? Почему я теперь должна за них отвечать? Я что, мать Тереза? — она рывком открыла холодильник. — Чтобы придумать?
— Мам, ну вот же, сосиски. — Маша оживилась. — Давай их щенкам отдадим.
— Ладно. Порежь их кусочками и сварим вместе с овсянкой.
— А вдруг они кашу не едят?
— Съедят, если голодные. Кажется, отец так дворняг на работе подкармливал. Мама ругалась, что он все сосиски на них переводил.
— Дедушка?
— Ну да, твой деда Серёжа.
Когда всё было готово, Катя взглянула на электронный термометр: минус десять, мигает о понижении. Пробубнила проклятия в адрес садистов, с раздражением натягивая сапоги.
— Мам, я с тобой!
— Повторяй стихотворение к ёлке. Вернусь — расскажешь. И, знаешь, принеси-ка мне своё старенькое одеяльце, в которое ты медведя заворачивала. Возьму в сарае коробку и попробую их как-нибудь на ночь устроить.
Хлопнула дверь. Маша вздохнула, взобралась на диван, прилипла к окну. Как они там? Такие хорошенькие, как медвежатки… могут замёрзнуть. Сердечко сжималось от жалости. А что, если мама мне разрешит взять хоть одного? Это было бы здорово. — думала девочка и вздыхала. Мама не разрешала ей брать даже кошку.
Ночью Катя ворочалась. Неспокойные мысли не давали уснуть:
«Почему я? Почему этим гадам приспичило бросить щенков именно здесь? В элитном посёлке вряд ли найдутся желающие приютить этих сироток… Да и многие дачи пустуют в зимнее время… — перед ней снова и снова вставали печальные глазки и мохнатые бровки домиком. — Как они набросились на еду! В миг облизали, рыча и толкаясь, кастрюльку. Надо будет им больше варить… Блииин! Да почему я вообще должна это делать? Завтра вызову собачий отлов! — она лупанула подушку и испугалась, — словно выстрел метнулось в ночи звонкое эхо.
Маша в соседней комнате застонала, перевернулась в кровати. Одеяло сползло. Катя рванулась, встала над ней. В тусклом отсвете ночника её Маша, свернувшись калачиком, видела недобрые сны. Брови сходились страданием. И вся она, такая маленькая, была похожа на собачонку. Катя укрыла её, погладила по волосам.
— Мы их не бросим. Я тебе обещаю. — прошептала она и поцеловала висок с завитушкой волос.
Маша во сне улыбнулась, подтянула к себе одеяло.
Катя вернулась к себе, открыла ноутбук.
— Давай, гугл, посмотрим, куда пристраивают щенков? — мысль о том, что она может помочь, но не брать на себя лишней ответственности, воодушевляла. Задача казалась решённой. Выписав на бумажку список собачьих приютов, Катя успокоилась и смогла, наконец-то, уснуть.
II
С телефоном под ухом, Катя уже больше часа ходила, машинально запихивая бельё в стиральную машину, прибирая и складывая вещи, перемывая посуду.
— Алло, мама, привет. Тут такое дело, понимаешь, нам какие-то твари подкинули к ночи щенков. Я их сегодня пофоткала, разместила в Фейсбуке. Мам, сделай репост, помоги их пристроить, поспрашивай на работе, может кому-нибудь надо?
— Катя, ты с ума сошла? Мало твой отец в дом живности перетаскал! И на пенсии не мог мимо каждой бродяжки пройти. Не смей трогать этих собак, слышишь! Может они с лишаями! Да мало ли какой заразы! — послышалось громко из трубки и Катя, поморщившись, отстранила от себя телефон.
— Мам, успокойся, в руки они не даются, сильно напуганы. На вид они чистые, как будто домашние. Посмотри на термометр, там мороз. Я не собираюсь брать их всех в дом, но мы не можем ходить и смотреть, как они замерзают.
— Отправь их в приют!
— Я уже два часа обзваниваю все приюты Москвы и ближайшего Подмосковья. Везде навалом такого добра, их нигде не берут. Мам, зима. Летом они бы выжили, но не сейчас.
— А что, ты одна такая добренькая? Где соседи? Почему больше никто не откликнулся?
— Мам, я уже всех обзвонила. Зинаида уехала в санаторий, я хожу ей цветы поливаю. Трофимыч в больнице. Можешь его навестить, между прочим. С Царёвыми разговаривала… в общем, не царское это дело с подзаборными шавками нянчиться.
— Вот и правильно. Разумные люди! Вызывай отлов! Пусть их везут куда следует. Пойми, моя девочка, вся твоя жизнь будет испорчена маленьким, вечно гадящим двор-терьером. А потом ты будешь краснеть, гуляя с ним на площадке, среди собак элитных пород и вспоминать, что мама предупреждала. Выбрось из головы эту дурь! Подумай о дочери. Какой пример ты ей подаёшь? Нам не нужна непонятно какая собака!
— Ладно, мам, хватит, я поняла. В общем, если сможешь помочь, я буду рада… Да, всё, пока.
Катя рухнула в кресло. «Интересно, кому это — нам?» Внутри всё металось. Как же быть? На термометре –15 и северный ветер. Коробка пустует. Щенки обнаружили дырку в заборе и прячутся, как только она делает попытку схватить кого-то из них. На чужой участок не влезешь. Чем дольше они там одни, тем больше дичают. И тем скорей вероятность, что она их не сможет спасти. Да и как их спасать? Что она может? В приюты их не берут. Вызвать отлов? Как потом дочке в глаза будет смотреть? Временно взять их себе? Но щенки ведь привыкнут, а им улетать на все новогодние праздники. И что потом? Куда им девать этих псов? Эх, мама, наверно, права, но…
Давно, ещё в детстве, Катя помнила, что папа притаскивал в дом разную живность — лечил и выхаживал, пристраивал по друзьям. Мама ругалась, ворчала, скандалила. И однажды всё прекратилось. Но до последнего дня он подкармливал бездомных собак, на последние деньги покупая им хлеб и сосиски.
Из комнаты вышла грустная Маша, привалилась к маме на ручки в широкое кресло.
— Я Деду Морозу нарисовала письмо.
— Про подарок?
— Ну… да.
— Покажешь?
— Тебе не понравится… наверное.
— Почему? А может, наоборот? — Катя погладила дочку по волосам, прижалась виском к голове, вдыхая родной тёплый запах.
Маша подняла вверх листок. Катя взяла. На весенней лужайке нарисована мама в её любимом берете, с ней дочка Маша держит на поводочке собаку. А в руках — белая кошка с бантом на шее.
— Это Енот. Видишь, похож на енота. А это — кошка Принцесса. Мне их Дед Мороз подарил. Правда, красивые?
— А это кто рядом с нами?
— Это? — Маша внимательно посмотрела на маму. — Это наш папа. То есть… твой муж.
Катю бросило в жар. Последние несколько лет она запрещала себе даже думать об этом. Избегая неловкости, Маша скользнула и скрылась за дверью. Катя застыла со вскинутыми бровями, рассматривая рисунок. Высокий мужчина в шарфе и подобии шляпы стоял рядом с ними. Собака ему улыбалась. «Ну, здрассте, приехали. Собака с кошкой и какой-то неведомый папа, который мой муж… м-даааа…».
Телефонный звонок вывел из оцепенения. Беглый взгляд, привычное движение по экрану:
— Да, Сонь, привет.
— Кать, ну ты чо? Мы тут всем офисом на катке! И кое-кто тут ещё… Тебя только ждём. Ты приедешь?
— Ой, слушай, из головы совсем вылетело. Погоди, сегодня разве суббота? Уже 23-е?
— Ну ты даёшь! Давай, собирай свою Машку, коньки в багажник и — к нам… Ну же, Катька, с нами красавчик из другого отдела. Ну, тот, Иванов, кажется, помнишь? Спрашивал про тебя. Не упусти свой шанс…
— Сонь, Сонь, погоди, не трещи, дай мысли собрать… Я не смогу. Я жду… в общем, это долго сейчас объяснять… в общем, катайтесь без нас… Сонь, не могу говорить. — Катя скинула звонок, переключив на другой.
Звонили из ветеринарной службы. Она вызвала доктора, чтобы осмотреть щенков.
— Алло, Екатерина Сергеевна. Сегодня, к сожалению, не получится, все заняты. Давайте на завтра с утра. Мы вам позвоним.
— Хорошо. Спасибо. Я буду ждать. — она кинула трубку в подушки дивана, крикнула дочке:
— Машань, поехали в магазин. За сосисками. А то им на вечер не хватит.
III
Звонок из ветслужбы вырвал Катю из сна. Ну что за манера звонить в воскресенье так рано? Свалились, как снег на голову, эти собаки… — собралась проворчать Катерина, но взгляд упал на термометр — минус двадцать.
— Алло?
— Алло, доброе утро. Простите за ранний звонок, мы выслали к вам сотрудника, он скоро будет на месте.
— Да-да, хорошо, я сейчас выйду. — положила трубку, заглянула в комнату дочки.
— Маша, не спишь? Я совсем ненадолго. Щенков осмотрим, и я сразу вернусь.
Девочка выскочила из кровати, припала к окну. Как там её малыши? Тревожно.
Катя взяла кастрюльку с едой, наспех оделась и вышла. Щенки, привыкшие к ней, высунули озябшие мордочки из-за кустов. Она подождала, пока доктор выйдет из машины и подманила их к себе. Малыши рванулись к еде, но тут же отпрянули, увидев незнакомца. Главарь собачьей команды недружелюбно залаял. Катя успела схватить одну собачонку. Остальные поспешно протискивались в дырку забора, скрытую ледяными кустами.
— Да уж, нелёгкая будет задача. — ветеринар принял щенка из Катиных рук, присел на корточки, успокаивая. — Тише, тише, я тебя не обижу. Это девочка. Две другие, по-моему, тоже. Тот, что их защищает, судя по яркой окраске, пацан. Хорошая, чистая. Кожных болезней не вижу. Им месяца два, два с половиной. Ну, ну, не скули — он прижал её к себе, потрепал за ушами. — Собачки хорошие, но дворняжки. Или помесь. Эх, не повезло вам, бедняжки. В такой мороз оказаться на улице!
— А может у вас есть знакомые, связи, может подскажете какой-то приют? Я всех обзвонила, но везде только отказ. Переполнены. Доктор, что мне с ними делать?
— А соседи?
Катя махнула рукой:
— Зимой здесь почти никого. На лето, в основном, приезжают. И вы ведь сами знаете, каких собак заводит Рублёвка. Не таких.
— Давайте так. Раз уж одну мы поймали, я смогу её пристроить. Через знакомых. Хоть это и не в моих правилах. Но… — он замялся, — Скоро Новый год. Надо стараться, помогать Деду Морозу. — он подмигнул Кате. — Да?
От лучистого взгляда на душе потеплело. Хотя руки замёрзли и уже приходилось приплясывать осторожно, чтобы не поскользнуться. Они попытались подманить ещё кого-нибудь из щенков, но тех будто ветром сдуло. Ни еда, ни призывы, ни ритуальное стучание ложкой по кастрюльке не помогало. Скулили, рычали откуда-то из-за забора. Пойманная собачонка, пригревшись, перестала скулить и лишь боязливо водила глазами.
— Ладно. Думаю, больше мы сегодня от них ничего не добьёмся. Эту красотку я забираю. Если будет возможность пристроить кого-то ещё, я вам позвоню.
— Сколько я вам должна? За вызов… — Катя вгляделась в лицо.
— Подарок. От Деда Мороза. Вообще-то, я не должен был ехать. Товарища подменил. Мне по пути. А тут хорошенькая девушка — он улыбнулся, снял перчатку, протянул свободную руку. Катя пожала.
— Спасибо. Вы очень выручили. Её. И меня… До свидания… может...? Нет.
Кольцо! Он женат. — пронеслось машинально. — Чёрт, ну что я за дура! — разозлилась Катя на мелькнувшие мысли. — Ох, уж эта Машуня с дурацким рисунком! — она постаралась поскорей дойти до калитки, заскользила и, едва не упав, замахала руками. Сгорая от дикой неловкости, влетела в калитку и поскорей захлопнула за собой железный замок.
